Отечественное порно - Страница 10

Я мгновенно включился в игру:

— Да-с.

— У меня кое-что есть для вас.

Из нагрудного кармана он вытянул конверт и протянул мне:

— Семьсот пятьдесят долларов.

— Весьма кстати, — признался я. — Благодарю.

— Позвольте вам представить, — он лёгким движением руки подозвал к себе девушку в спортивном костюме, — нашу будущую звезду Викторию Люберецкую, исполнительницу роли Оксаны. Знакомьтесь. Это наш сценарист.

— Вика, — голос у неё был с едва заметной хрипотцой.

— Очень приятно, — я осторожно пожал её хрупкую ручку. — Леонид.

На вид ей было лет пятнадцать.

— Как дела? — спросил я, чтобы хоть что-то сказать.

— Спину ломит, — пожаловалась она.

— Да-а… — протянул я многозначительно.

Вернулся Пербудько.

— Так, все актёры готовы. Девочки тоже приехали. Не хватает только Наташи. Она в пробке.

— Что предлагаешь? — спросил Трубецкой.

— Ничего. Будем ждать. Что нам остаётся.

— Кто такая Наташа? — шёпотом полюбопытствовал я у Трубецкого.

— Солоха, — ответил он. — Наша звезда. Не женщина, а, как выражался Ерофеев, баллада ля би-моль мажор. Смотрите, не влюбитесь в неё, поручик.

Я усмехнулся.

Но когда Наташа приехала, когда я увидел её… Мне стало не до смеха.

«Смотрите, не влюбитесь в неё» — сказал Андрей Трубецкой.

Не мог я влюбиться в эту женщину, потому что я уже любил её… Когда-то очень давно…

13.

Я никогда не знакомился с девушками на улице. Не могу сказать точно — почему. Связано ли это с врождённой робостью, с воспитанием ли… Не знаю. Мне всегда казалось дурным тоном знакомиться в общественных местах. К тому же подойти к девушке и начать говорить комплименты — значит почти открытым текстом заявить: мне глубоко начхать на твой внутренний мир, на твой характер, на то, кто ты по жизни, я клюнул исключительно на внешность, остальное меня мало волнует.

Быть может я заблуждаюсь. Либо я устарел со своими понятиями. Причём устарел с самого рождения. В нынешнее время знакомство с девушкой прямо на улице — это целая наука. Есть специальные курсы, на которых этому обучают. Они весьма популярны. Но я до сих пор считаю это неправильным.

Однако, однажды…

Мне было двадцать лет. Друзья любили бродить вечерами по городу, снимать девчонок. Меня такое времяпровождение утомляло, я редко принимал в этом участие… Мне то ли казалось, то ли так и было на самом деле, но ребята в присутствии представительниц прекрасного пола — заметно глупели. Плоскость шуток повергала меня в уныние. И добивало то, что девушки обычно весело смеялись. То есть они либо лицемерно подыгрывали, либо действительно нам попадались какие-то «особо одарённые» экземпляры.

Словом, я не одобрял эти уличные знакомства и всячески от них уклонялся.

Тогда Копытин обвинил меня в том, что я попросту не умею и боюсь знакомиться на улице; мне, мол, это не дано.

Я возражал. Я спорил. Я доказывал… Но в душе зародились сомнения: а может он прав.

И вот как-то еду в автобусе и вижу рыжеволосую красавицу аппетитных форм. Лет восемнадцати. В моём вкусе. Читает книгу.

Я решил с ней познакомиться.

Она понравилась мне. Безусловно. Но подошёл я к ней в первую очередь для того, чтобы доказать себе, что я могу подойти…

Интересно, что я так ей и сказал:

— Здравствуйте. Знаете, мои друзья уверяют, будто я не способен подойти к девушке, которая мне понравится и честно признается ей в этом.

— Надо же! — улыбнулась она. — Стало быть они ошибаются.

— Ошибались.

— Хорошо, я обязательно расскажу им об этом.

— Меня зовут Лёня.

— Я знаю.

— То есть… Как?

Она посмотрела на меня как на неразумного ребёнка.

— Мы живём в одном доме. Уже лет семь. Только ты в третьем подъезде, а я в первом.

Конечно же, я был крайне удивлён, но виду не подал.

— Значит, тебе тоже выходить на следующей остановке? А я боялся, что придётся тебя провожать к чёрту на кулички. Как тебя звать?

— Наташа.

Наташе было семнадцать лет. В том году она только-только поступила в институт на педагогический. В её семье все были учителями. Дедушка, бабушка, мама, папа и папин брат. Наташа мечтала стать актрисой, но пойти против воли родителей, нарушить семейную традицию, она не решалась.

Ухаживать за Наташей было трудно. Она просила не звонить ей, и уж тем более не заходить за ней. Она звонила сама и шёпотом назначала место и время встречи.

Домой она должна была возвращаться к десяти. Если она опаздывала хоть на минуту, то назавтра её вообще из дому не выпускали.

Меня её родители, естественно, не одобрили. Нет, ей не запрещали видеться со мной, не запрещали напрямую, но и мать и отец дали чётко понять — этот паренёк, Натали, тебе не пара.

В общем, мы встречались тайно. Месяца три — четыре. А в новогоднюю ночь она сказала:

— Я домой сегодня не пойду. Останусь у тебя. Навсегда.

Это была наша первая ночь.

Утром она позвонила родителям и сообщила о том, что будет жить у меня. Сказав это, она положила трубку и отключила телефон.

Со мной она не советовалась.

Через месяц она сказала мне, что беременна.

— Ты собираешься… оставить ребёнка?

— Конечно, — спокойно и уверенно ответила она. — А ты?… Ты собираешься делать мне предложение или пойдёшь стопами родного отца?

И мы расписались.

14.

Высокая, с гордо поднятой головой, она вошла в павильон, как входит королева в свои владения. Каждое её движение дышало величием. Она вела себя как настоящая звезда.

На ней был чёрный кожаный плащ и сапоги на высоком каблуке.